Льнозавод в Маслянинском районе Новосибирской области запустил уникальную линию

Льнозавод в Маслянинском районе Новосибирской области запустил уникальную линию по производству утеплителя экотеплина - материала из натурального льна. Для строителей этот продукт — экологичная альтернатива утеплителям из минерального сырья (минеральная вата, каменная вата, пенопласт). Появление на рынке экотеплина свидетельствует о возрождении промышленной переработки льна в Маслянинском районе Новосибирской области.

льнозавод может занять 200 жителей 11-тысячного Маслянино

• 

Интересна и личность нынешнего руководителя маслянинского льнозавода Владимира Порхачева. «Красный директор» предприятия, бывшего символом района, был смещен поста десять лет назад в результате, по сути, рейдерского захвата. С тех пор завод «загнулся». А три года назад Порхачева позвали обратно — возрождать предприятие.

• 

Возрождение символов — Куда едем? — спрашивает таксист на автовокзале Маслянино.

— На завод, — отвечаю я, имея в виду, что в подобных небольших городках (в рабочем поселке Маслянино проживает около 11 тыс. человек) слова типа «завод», «фабрика», «площадь» все понимают без дополнительных пояснений просто потому, что такие объекты здесь в единственном экземпляре. Еще пять лет назад уточнений со стороны таксиста и вправду не было бы — в поселке «дымил» только один завод — кирпичный, директором которого был Вячеслав Ярманов. А теперь все-таки переспросил — ведь в Маслянино заработал еще и льняной завод, причем в силу исторических особенностей района у второго предприятия есть все шансы стать тем самым «заводом» — символом для поселка.

Дело в том, что лен для этой территории исторически значит больше, чем другие сельскохозяйственные культуры. Льноводство — в своем роде уникальная отрасль сельского хозяйства — здесь развивалось в качестве доминирующей отрасли экономики, а льнозавод в течение 80 лет своего существования был, пользуясь современной терминологией, градообразующим предприятием. Лен присутствует на гербе района, а местная газета именуется не какой-нибудь очередной «правдой», а «Маслянинским льноводом». Семь из одиннадцати героев социалистического труда района были льноводами — перечислять признаки былого значения льна для этой территории можно долго. Главное, конечно, что льноводство для района — это своего рода символ благополучия, а его возрождение — возвращение к прошедшему «золотому веку».

Хорошие времена закончились вместе с экономическими реформами. По данным Всероссийского НИИ экономики сельского хозяйства Россельхозакадемии, только за 1992 год цены на ресурсы, которые потребляет льноводство, увеличились в 17 раз, а на готовое льноволокно — только в шесть. Результат не заставил себя ждать — уже по итогам 1993 года посевы льна по всей стране сократились в два раза — до 263 тыс. га. К тому времени завод подошел «в полном расцвете сил»:

— Работали мы тогда нормально. Когда планово акционировались, это было одно из немногих предприятий, где выплачивались дивиденды — не как в нефтегазовом секторе, но все же. Завод был прибыльным, не было долгов ни по зарплате, ни по налогам. Каждый год сдавали по 18 квартир, содержали школы, детские сады, покрывали асфальтом улицы. Даже хозяйствам, которые выращивали лен, до пятидесяти процентов выплачивали авансом — чтобы они могли посеять, закупить сырье, — перечисляет новый-старый директор льнозавода Владимир Порхачев все признаки типичного советского градообразующего предприятия (сейчас он формально не является директором организованного на базе льнозавода муниципального унитарного предприятия, но управляет основными производственными процессами).

К реалиям большой экономики прибавились и действия новых людей, появившихся в России в 1990-х годах. Некогда стратегическое для района предприятие по схемам, очень напоминающим рейдерские, перекочевало в частные руки, а после было разорено. Порхачев, который к тому времени отработал на заводе больше 20 лет, был отстранен от руководства.

— Меня как руководителя стали склонять к не совсем законным схемам работы. Но я человек старой закалки (в этом году Владимиру Порхачеву исполняется 67 лет. — Ред.), у меня отец 22 года отработал директором колхоза, я на это не пошел. Кому-то, понятно кому, была невыгодна стабильная работа завода…

Такой «понятно кто» тоже есть в каждом небольшом поселении, и называть его, конечно, никто не собирается. История стандартна — «бизнесмен» меняет устав предприятия, подминает его под себя и выводит из него все возможные ресурсы — от оборотного капитала до медных проводов на зданиях. Так было и с этим льнозаводом. Кстати, как утверждает молва, те же неназванные руководители обанкротили и местный сыродельный завод, «потеряв» по пути во Владивосток несколько рефрижераторов сыра на сумму более 3 млрд рублей!

А потом наступило время восстановления — стадия, до которой, наоборот, доживают далеко не все «отобранные» предприятия, особенно расположенные в сельской местности. Действовали по уже отработанной схеме, по которой когда-то привлекли в Маслянинский район немецкого предпринимателя Штефана Дюра, — создали МУП «Маслянинский лен» и занялись одновременно привлечением государственных средств и поиском внешних инвесторов. Схему по опыту привлечения Дюра, управленческую новацию Маслянинского района можно считать успешной. Тогда здесь было организовано МУП «Горы Салаира», которое занималось выращиванием зерновых и трав. Оно уже закупило технику и набрало кредитов. Позже под обязательство расплатиться с кредитами имущество МУП было передано во вновь созданное ООО «Сибирская нива», а общие инвестиции в экономику района со стороны немецкого предпринимателя составили миллиард рублей.

Автор этой управленческой инновации глава района Вячеслав Ярманов совершенно не похож на муниципального руководителя: начиная с моноблока Apple и подборки журналов Harvard Business Review на рабочем столе, до уровня обобщения проблем района.

— Понимаете, задача любой власти — восстановить предприятия на территории. Если у нас в районе исторически сложилась огромная роль льноводства — только глупец не захочет восстановить льнозавод, — отвечает Ярманов на мой вопрос об инициаторе восстановления завода. — Вот мы создали унитарное предприятие — а это в конечном счете инвестиционный продукт. Только когда придет приличный инвестор, процесс пойдет. Когда мы вошли в федеральную программу поддержки льноводства, сразу появилось много желающих эти деньги умыкнуть. Я пришел из бизнеса и очень хорошо вижу таких людей. Приходили тут разные — ничего не понимают в льне, но зато рассуждают о высоких материях. Но если альянс государственного капитала и инвестиционных ресурсов существует, то у такого проекта однозначно есть будущее.

В случае с льнозаводом альянс, по-видимому, сложился. Сюда было привлечено порядка 230 млн бюджетных ресурсов, и еще более 200 млн вложил инвестор — ЗАО «Корпорация Хорс» (до этого с 1997 года занималось в том числе выращиванием льна на территории соседнего Искитимского района, в структуру входят ЗАО АПК «Маслянинский лен», ЗАО «Обской лен» и ЗАО АПК «Гусельниковское»). Правда, есть и некоторые отличия от «Сибирской нивы»: на льнозаводе МУП «Маслянинский лен» и ЗАО АПК «Маслянинский лен» действуют как бы параллельно, в полной мере воплощая механизм частно-государственного партнерства. Например, МУП за счет бюджета устанавливает линию по производству экотеплина, а ЗАО модернизирует под эту линию помещение. Частный инвестор вкладывает в технику (которая остается на его балансе), а МУП использует ее для уборки полей.

— Для того чтобы инвестировать в завод, мне пришлось четыре года назад стать чиновником, такова специфика российского законодательства, — шутит де-юре директор МУП «Маслянинский лен», а де-факто, по сути, «агент» «Корпорации Хорс» на маслянинском льнозаводе Владимир Зайченков. — Форму модернизации завода предложили в «Хорс» — у нас уже был опыт восстановления льняного производства в Искитимском районе. Если говорить о дальнейшем развитии проекта, в том числе о приватизации МУП, то это, конечно, компетенция местных властей, но думаю, что все к этому и идет.

Экономика восстановления Вложенные в завод полмиллиарда рублей, впрочем, невооруженным глазом пока не видно. Территория предприятия сегодня представляет собой один работающий корпус и несколько заросших зданий, построенных полвека назад, о чем свидетельствуют года, выбитые на фасадах: 1964, 1968 и так далее.

— А это все «великие бизнесмены», — показывает на развалины Порхачев. — На заводе было два цеха, а теперь остался один, мы его восстановили, работает производство. Плюс технику закупили и решили вопрос с отоплением. Раньше на заводе была своя котельная, а теперь ждем, когда сюда проведут газ. Пока же соорудили временную котельную, топимся отходами производства — кострой («кора» льняного стебля, которая не используется при переработке).

Новая техника, которая стоит на территории завода — первый признак восстановления производства. Здесь и легендарные в своем роде комбайны John Deere, и американская техника, и «беларусы», и отечественные трактора. Все это куплено на средства инвестора. Только в этом году льнозавод закупил пять новых зерновых комбайнов. Специфика парка техники только в одном — в теребильных машинах, все остальные трактора и комбайны — такие же, как и во всех хозяйствах. «Иностранная техника, конечно, хорошая, с нашей не сравнить. Отечественные же аппараты мы покупаем потому, что их обслуживание гораздо проще и дешевле. Ведь John Deere — очень сложная техника, мы сами не можем пол­ностью ее обслужить», — говорит заместитель директора завода по производству Игорь Осокин.

Разнообразие техники на заводе — производственная необходимость. Дело в том, что лен хотя и гораздо более прибыльная по сравнению с той же пшеницей культура (разницу в рентабельности оценивают в 200–300%), но зато более специфическая в выращивании. Лен не сразу молотят, как пшеницу, а выдергивают из земли и сбрасывают на землю в виде ленты (процесс называется тереблением) для того, чтобы волокна отделились от деревянистых частей — костры. Кроме того, для этой же цели используется мочка. После лен сушится при большой температуре и отправляется на первичную переработку.

Кроме того, лен нельзя сеять год от года на одном и том же месте, его сево­оборот составляет семь лет. То есть, чтобы сеять по 2 тыс. га льна ежегодно, хозяйству необходимо иметь 15 тыс. га площадей. Поэтому компании, которые занимаются выращиванием льна, вынуждены параллельно сеять пшеницу или многолетние травы не ради дополнительной прибыли (известно, что в некоторые годы выращивание пшеницы в Новосибирской области было почти убыточно), а по необходимости. А вслед за травами само собой напрашивается и развитие животноводства — таким путем «Корпорация Хорс» и развивалась в Искитимском районе.

На обработке земли в МУП «Маслянинский лен» заняты около 80 человек, еще столько же занимаются переработкой. И это, по словам Осокина, практически максимум — даже если завод перейдет на бесперебойную работу, здесь будет создано еще 20–30 рабочих мест. То есть всего льнозавод сможет занять 200 жителей одиннадцатитысячного Маслянино. «Условия, конечно, тяжелые, пыльные. Средняя заработная плата на переработке — 8–10 тысяч рублей, на выращивании больше, но это сезонная работа», — рассказывает замдиректора по производству. И эти 160 человек набирали не сразу — сказался многолетний простой, в результате которого квалифицированные кадры растерялись. На завод вернулись только 60% прежних работников, остальных пришлось обучать заново, тем более что требования к квалификации существенно повысились в первую очередь из-за установки нового оборудования.

Сегодня экономика льнозавода такова: в сутки на переработку идет 12 тонн сырья, из которых 70% сразу считаются отходами, из остального получается от 3 до 5 тонн пакли и длинного волокна (из него делаются ткани), а также короткое волокно, которое считается менее ценным продуктом. Готовая продукция высылается на базу ЗАО «Обской лен» (входит в «Корпорацию Хорс»), расположенную в селе Легостаеве Искитимского района. Сбыт и маркетинг осуществляется централизованно из Новосибирска.

Сельские инновации А дальше начинаются своего рода сельские инновации — здесь ими занялись после восстановления работы завода, которое в целом завершилось в середине прошлого года. Первым шагом стало размещение здесь немецкой линии по производству утеплителя из льна. Таких в мире всего четыре, а в России одна — в Маслянино.

В этом после самого факта восстановления промышленного производства в сельской местности главная уникальность маслянинского проекта. Утеплитель, которому дали имя экотеплин, сам по себе выделяется среди аналогов. Дело в том, что сегодня строительные утеплители делаются в основном из минерального сырья, то есть являются ненатуральными. А здесь натурально не только само сырье (утеплитель состоит на 85% из льна), но и другие компоненты — в качестве удерживающей основы, например, используется клейстер. Оставшиеся же 15% — это огнезащитная и противомышиная обработка. При этом, несмотря на экологичность, скажем, по теплопроводности, удается достичь показателей, близких к традиционным утеплителям. Кроме того, эта первая для завода инновация позволила решить проблему с реализацией короткого волокна.

— При плановой экономике-то просто было — если произвел, то его все равно купят. А сейчас надо бороться за место под солнцем, — Вячеслав Ярманов неизбежно увязывает экономику льнозавода с экономикой страны. — Длинное волокно у них покупают текстильные фабрики, хотя и несут дополнительные затраты. А короткое волокно получается невостребованным… Вот тогда они пошли по пути использования короткого волокна в производстве утеплителя. И я вам так скажу — непонятно, сколько будет служить утеплитель из камня, а со льном все ясно. Старые дома когда разбирают, оттуда вываливается льняная пакля. Дом уже сгнил, а она сохранилась!

Конечно, приход льна в качестве альтернативы каменным утеплителям означает совершенно иной вид рынка строительных материалов. И в Маслянино это понимают, рассказывая об отсутствии конкурентов и предстоящей большой работе по продвижению нового материала. Эта борьба двух подходов в строительстве представляется почти что онегинской: там между собой конфликтовали лед и пламень, а здесь — лен и камень. Пока побеждает камень хотя бы потому, что применение экологически чистых материалов в строительстве — исключительно вопрос ответственности строителей, а с этим в современных экономических условиях проблема.

— Натуральный утеплитель дороже. Ведь одно дело — добыть в шахте камень и сделать из него минеральную вату и совсем другое — посеять, вырастить и переработать лен. В итоге получается, что стоимость каменного утеплителя — порядка 1 700 рублей за кубометр, а нашего — 3 000 рублей. Хотя если учесть, что на большой дом требуется около 40 кубометров утеплителя, разница получается не очень большая, — рассуждает Порхачев и напоминает, что в Японии дотируется 90% сельского хозяйства, а в России только один.

В ассоциации малоэтажного и индивидуального домостроения о новом производстве в Маслянино до обращения корреспондента «Эксперта-Сибирь» не слышали. Но здесь полагают, что в силу нынешней моды на экологически чистые материалы экотеплин вполне может быть востребован. Особенно в индивидуальном строительстве. «Кроме того, у натуральных материалов действительно большой эксплуатационный срок. Единственный вопрос, конечно, в его цене. Ведь производство каменной или минеральной ваты тоже не такое простое, там используется высокотехнологичное оборудование. Кроме того, та же пакля всегда была дешевым материалом, непонятно, почему теперь цены увеличились. Хотя, например, керамическая кровля тоже стоит дешевле, чем синтетическая — это веяние моды экологически чистых материалов», — говорит исполнительный директор ассоциации Вероника Зайцева.

Тем не менее первые большие контракты у завода уже есть. Заключены договоры со строительными организациями Москвы, Санкт-Петербурга и Красноярска на поставку в среднем 1,5 тыс. кубометров экотеплина (в сутки завод может производить 180 кубометров материала). Сейчас надежда на сознательность индивидуальных потребителей — отсюда и рекламные плакаты, известившие Новосибирск об успешности восстановления маслянинского льнозавода.

Вторая инновация, которая еще только планируется, — производство брикетов из костры. «Костра у нас сегодня невостребована. Мы ей топим котельную, а в летнее время она скапливается. Скоро она вся будет перерабатываться в брикеты для отопления. Тоже будет сложное производство, оборудование из Германии», — делится планами Игорь Осокин. Брикеты планируется продавать населению и организациям.

— Сегодня мы вплотную приблизились к тому, чтобы заняться производством технической ваты, а от нее всего лишь один передел до производства целлюлозы — и мы вполне можем частично заменить мощности того же Байкальского ЦБК. И это буквально следующий этап развития предприятия. Правда, это «грязное» производство, и в Маслянино нам его, скорее всего, не дадут размещать, да и до территориальной привязки площадки дело пока не дошло, — рассказывает Зайченков.

Особенный рынок Сегодня руководство льнозавода взяло курс на выстраивание в рамках предприятия полного цикла производства — от выращивания до переработки. Извне решено ничего не закупать. Это не прихоть, объясняет Порхачев, а единственный шанс выжить, своего рода поправка на сельские условия в рыночной экономике.

— Я бы мог закупать сырье и у других хозяйств. Но сегодня рынок, и каждый хочет заработать свою копейку. Я вот, например, знаю, что себестоимость тонны льна, скажем, три тысячи рублей, а он предлагает мне продать ее за пять тысяч. Плюс хозяйства сегодня озабочены тем, чтобы в первую очередь заготовить сено, потому что иначе коровы сдохнут. А лен — как получится. Да и договоры сегодня не соблюдаются: сначала что-то написал, а потом — куда кривая выведет. Не привыкли мы еще на Руси к такому, особенно в сельском хозяйстве, — говорит производственник.

Да и даже если отвлечься от сельских условий рынка, получается, что крупных производителей льна в районе не осталось — сырье закупать попросту не у кого. Поэтому, собственно, и вынужден льнозавод самостоятельно восстанавливать инфраструктуру вокруг себя, в том числе и посевы льна. Тот же бывший совхоз «Льновод», который и дал району тех героев социалистического труда, посевами льна сегодня не занимается, не говоря о других более мелких хозяйствах. Земли, которые раньше занимал совхоз-передовик, сегодня вынуждены очищать от выросших здесь за 20 лет кустарников и деревьев.

Перспективы льнозавода, кстати, тоже связаны с выстраиванием инфраструктуры, прежде всего созданием здесь текстильной фабрики.

— Я вообще считаю, что человек в жизни должен созидать, — заключает Порхачев. — Конечно, льнозавод — не атомная станция и не ГЭС, но для поселка он очень важен. Скажу вам по-человече­ски — отработав такое количество лет на заводе, я бы мог давно его приватизировать, а сейчас вместе с женой сидеть на завалинке и щелкать семечки. Но есть интерес восстановить это дело — и для себя самого, и для сына, и для внука. Ведь самое главное — прожить на земле честно, чтобы тебя если не любили, то хотя бы уважали.

На этой фразе я вспоминаю, что первый вопрос, который задал мне Ярманов, согласовывая встречу, был о том, с хорошими или плохими намерениями мы едем в Маслянино. Спрашивал по ходу беседы об этом и Порхачев: «Вы как хотите написать — о том, что все в России делается плохо или хорошо?» Но одно дело — приехать с хорошими намерениями, совсем другое — уехать с таким же настроем. Здесь это вполне получилось.

Хочешь всегда знать и никогда не пропускать лучшие новости о развитии России? У проекта «Сделано у нас» есть Телеграм-канал @sdelanounas_ru. Подпишись, и у тебя всегда будет повод для гордости за Россию.